Мама, не читай!

Казалось бы, родить и воспитать девочку, что называется, по своему образу и подобию, мечта каждой женщины! Все этапы взросления пройдены, понятна физиология и психология, осознанны недочеты родителей, которые можно исправить со своей дочерью. Но не так все просто оказывается на практике. Об этом и о многом другом — книга Катерины Шпиллер «Мама, не читай! Исповедь „неблагодарной“ дочери».

Книга дочери известной писательницы Галины Щербаковой  попала мне в руки от возмущенных коллег, воспитывающих дочерей. Я — мама очаровательной малышки 5 лет и дочь, так что рекомендация попала в цель.

 

Галина Николаевна Щербакова  родилась в Украине в 1932 году в  Донецкой области.

Она автор  более 20 книг, среди которых пьесы, повести и романы.

Громкую славу Галине Николаевне принесла повесть, которая первоначально называлась «Ромка и Юлька» и посвящена была первой любви,

которая принесла огромное счастье и боль двум подросткам-школьникам, а нам известна как фильм «Вам и не снилось»

Несомненно, с возрастом становятся видны ошибки и понятны мотивы поступков родителей. Потому что мы тоже становимся родителями, у нас формируется своя система воспитания. Но  чтобы вот так откровенно заявлять о материнской нелюбви — это... местами смело, местами цинично, местами... неискренне.

Впечатляет та часть опуса, где автор рассказывает о детстве, откуда (сугубо по Фрейду! Ничего нового госпожа Шпиллер не придумала!)  все наши комплексы и растут. И тут прослеживается прямая аллюзия на Ромена Гари (тот же поиск матерью талантов у ребенка): «Когда мне было 5 лет, родители, как сейчас помню, в кредит, ибо очень было  дорого (пятьсот рублей!) купили пианино. Чтобы меня учить. Наверное, всякий родитель, покупая инструмент, надеется, что у него растет Моцарт...» Моцарта конечно же не получилось, как не получилось и балерины, и художника. Зато литературное образование, которое неоднократно автором осуждается в своей матери (например, «Все-таки мамуля ошиблась на счет универсальности книг как метода познания и образования»), — налицо!

Во взрослой жизни из дочери  не вышло  ни журналиста, ни библиотекаря. Но все же  литература отразилась на жизни Катерины. В 16 лет она влюбилась в ровесника и привела его в дом. Повесть ее матери «Вам и не снилось» буквально сошла со страниц книги и поселилась в квартире автора.  Но реальная жизнь очень отличается от книги — любовь прошла, мальчик оказался скучным и  неспособным содержать семью, пара жила они на деньги родителей. Через 15 лет Катерина написала продолжение маминой повести «Вам и не снилось. 15 лет спустя», в которой она рассказала реальное продолжение истории.

Своего нынешнего мужа — Евгения Шпиллера, Катерина нашла через Интернет. Они живут в Израиле и не общаются с родственниками. Евгений Шпиллер — хозяин издательства «Интнербук», которое  специализируется на художественных альбомах и скандальных воспоминаниях.

Вопреки осуждению образа жизни матери, Катерина сама стала писательницей! Вышли ее книги — «Я боюсь. Дневник моего страха», «Дочка, не пиши!», «Рома, прости! Жестокая история первой любви»,  "Loveушка для мужчин и  женщин"

Именно это несоответствие маминым ожиданиям и стало, по мнению автора, причиной ее нелюбви к дочери: «Близкие люди для мамы — это ее вещи. Они должны быть высокого качества, по ее руке. Если же эти люди-вещи перестают соответствовать этим ее требованиям, то мамина любовь начинает затухать».  Обвиняет мать Катерина и в отсутствии собственного мнения: «Проходила я большую часть своей жизни на коротком поводке маминых представлений, маминого мнения, маминых суждений. Проторчала на болезненном колу ее оценок и критических замечаний.  Мой мозг был не самостоятельным органом отдельного человека, а неким придатком маминого мозга...» Хотя, складывается впечатление, что очень долго дочь такое положение вещей устраивало. Она чуть ли не с гордостью пишет о том, что научилась играть, приспосабливаться к маминым желаниям и ожиданиям: «Я стала часто приходить поздним вечером к маме в образе ослика Иа. И в таких случаях все было мирно и благостно... Мама вообще нередко проявляла любовь именно тогда, когда я была тиха, печальна, подавлена, погружена в себя...»

Упреки в адрес матери звучат и касательно собственной внешности и несформированного стиля одежды. И тут, мне кажется, начинается определенное авторское лукавство. Мое детство пришлось примерно на те же застойные советские времена, и осуждать родителей в неумении достать модные заграничные шмотки как-то не очень красиво звучит. Значит, так они считали нужным, не выделяться, не наступать на горло своим принципам, не переплачивать спекулянтам. Такое время тогда было. Многие так жили и верили в свои идеалы. Не скажу, что мои родители чем-то отличались от родителей Катерины того времени, но они, вернее, бабушка,  нашли выход. Бабуля шила нам с сестрой прекрасные вещи и мы, за исключением школьной формы, никогда не были одеты «как все».

Дальше по тексту и по хронологии жизни, это лукавство, по моему мнению, нарастает, ибо как можно обвинять родителей в нелюбви и взращивании комплексов, и в то же время, спокойно жить фактически у них на шее? Привести в 16 лет в дом мужа, потом принимать от родителей подарки в виде одной, потом другой квартиры, одной, потом другой машины, и в тоже время постоянно осуждать и их образ жизни, и ценности, и поведение.

Бесспорно то, что мать, будучи женщиной властной по характеру, добившейся признания миллионов читателей, была в семье главной. Можно ли ее за это осуждать? Можно ли осуждать эти принципы воспитания: «...дети не должны мешать взрослым... это правильно — воспитывать человека так, чтобы он прежде всего думал об окружающих, а уж потом о себе»?  Второй — полностью в духе советского времени — общественное выше личного, первый — и сегодня многими принимается, возможно, не в такой категоричной форме, но мысль о том, что семья — это стая, и взрослый — ее вожак, а не ребенок, очень часто звучит в устах современных педагогов и психологов.

Та часть книги, в которой автор рассказывает о своей взрослой жизни, больше напоминает те самые «Записки нездоровой женщины», которые введены в текст как лирические отступления. По сути описанные события — это этапы взросления. Да, они стали для автора слишком насыщенными эмоционально, слишком мучительными. Эта пуповина, связывающая ее с нелюбящей матерью, рвалась слишком больно, патологично. Но и этот процесс неизбежен. Как бы не любили мы своих родителей, как бы они не любили и не опекали нас, рано или поздно мы вырастаем. Рано или поздно, более или менее мучительно мы рвем эту пуповину. Да, в сорок лет это непросто, поэтому автору и героине этой «Исповеди „неблагодарной“ дочери» (такой подзаголовок у книги «Мама, не читай!») так физически и морально тяжело. На самом деле, все это со стороны выглядит именно так — девочка выросла. Она оторвалась от матери, стала жить и мыслить самостоятельно. Возможно, благодаря тому, что обрела любовь, что встретила «своего» мужчину. Возможно, потому что просто пришло время.

Не перепутать роли — родителя и ребенка, суметь не навесить на дочь свои комплексы и проблемы, а позволить ей развиваться и стать самодостаточной личностью — это непростая задача. Об ошибках и методах их трансформации — в исследованиях писательницы и коуча, специалиста по работе с материнскими травмами Бэттани Уэбстер http://www.womboflight.com/