Женщиной не рождаются – женщиной становятся. И это не зависит от физиологических процессов, возраста в паспорте, должности или наличию модной сумки Гуччи. Просто у каждой из нас для этого свое время. Время, чтобы родилась звезда.
— Женщина, передайте за проезд! – Ника, не отрываясь от экрана смартфона, пустила купюры по живой цепочке рук, как в детской игре. В этот момент ее губы плотно сомкнулись от напряжения и брезгливости. В чем дело? Вроде бы не так еще много в маршрутке людей, чтобы задыхаться от разнокалиберных «ароматов большого города». Да и шум из наушников рядом стоящих пассажиров тоже раздражает не больше обычного. Что же произошло? Вероника мысленно отмотала «пленку событий» и даже хмыкнула от неожиданности. Женщина!!! Именно такое обращение вызвало небывалый прилив разных эмоций и ощущений. У нее внутри это обращение отозвалось каким-то оскорблением.
«Интересно!» — оживился внутренний голос. Но времени на глубинные размышления не было: двери маршрутки распахнулись, и люди высыпали на остановку, как яблоки из порванного пакета. Солнце нещадно поливало площадь светом. Вероника привычно прижала сумку к ребрам и заторопилась в сторону гигантского бизнес-центра всех оттенков ртути. Он был таким же холодным и неподвижным снаружи, но внутри жизнь кипела и перехлестывала через край.
День пронесся летней кометой по темному небу августа. Вероника смогла вдохнуть полной грудью только сбросив бежевые лодочки в прихожей своей квартиры. Холод кафеля проник сквозь кожу пальцев ног, и сразу огонь в глазах разгорелся, а улыбка тронула губы. Моментально захотелось потянуться, а потом закружиться на месте. И еще – впустить вечер в уютную комнату со светлой кроватью и несколькими незаконченными картинами, которые стояли у стены. Ника накинула плед и поставила тонкий бокал на перила балкона. Льдинки медузами зависли в толще чуть терпкого Пино-гриджо. Тяжелые мысли уходящего дня птенцами-переростками вылетали из головы, оставляя легкость и послевкусие полевых цветов. Жизнь ощущалась яркой и прекрасной, как новая песня Пинк, включенная на максимум. Но тут мимолетная мысль неприятно кольнула и зацепилась тонким коготком где-то в районе затылка. Ника нахмурилась и раздраженно поджала губы.
В чем дело? Что нарушает покой? Кто смеет выключать это божественное состояние, когда будто раскачиваешься на волнах и смотришь на чаек и перистые облака? Натренированный мозг мгновенно вернул в утреннюю маршрутку, где ее – в ярком платье мокрого шелка и каплей Серж Лютен –посмели назвать женщиной. Дальше это повторялось еще пару раз в супермаркетах, ресторанах и просто на улице, когда она наслаждалась своим лавандовым рафом.
«Ладно», – привычно продолжила Вероника внутренний диалог. – А что плохого в том, что меня называют женщиной? Ведь я же и правда не мужчина. «Я – женщина» – произнесла она вслух и начала прислушиваться к себе. Что я ощущаю, о чем думаю, как мое тело реагирует на эти слова?
Рука с бокалом начала предательски подрагивать, Ника задышала глубоко и прерывисто, а слезы добавили новые кляксы на мокром шелке. Перед ее глазами мама с опущенными плечами и уголками губ. В руках пакет и две сумки, которые она несет после работы домой. Про автобус не может быть и речи. Всего-то три квартала до панельного дома. И она понуро бредет на фоне труб завода и месит бурками рыжеватый снег. Настоящая советская женщина.
А вот теперь она видит бабушку. Та несет ведра с водой в сторону хаты. Ника никогда не видела этот дом таким свежевыбеленным и стройным, а надо же как. Цыганская яблоня еще не создает плотной тени и не укладывает тяжелые ветви на крышу. А виноград – его еще просто нет, вместо него барвинок и матиолы. Баба Нина останавливается, ставит ведра на пыльную дорогу и упирается руками в поясницу. Только сейчас Ника видит, что срок у нее недель 30, не меньше. А до дома остается еще метров 200. Это целая вечность в воздухе раскаленного полудня.
Еще Ника увидела тетку, которая рожала ее троюродную сестру под дикой грушей. А еще деда Михаила, уходящего на фронт, и прабабушку Олю, которая молча стояла и смотрела в бесконечный горизонт. Не плакала, не просила, а просто молчала. Все они были женщинами. Настоящими женщинами ее рода.
— Ну ладно, если с женщинами вроде понятно, — Ника залпом допила бокал и выдохнула. – Но тогда кто же я? Девушка, девочка?
Мысли неслись со скоростью джипов по ночному Киеву, и картины оживали ярким калейдоскопом. Девочка… Кто она? Она легкая и смешливая, она доверяет людям и знает, что мама с папой ей все разрешат и всегда защитят. Особенно папа. Она – папина принцесса! У него можно все-все попросить, даже если мама не разрешает. Нужно только обнять покрепче за шею и говорить, какой он самый лучший в мире папочка. Даже лучше, чем у Маши с Ленкой из соседнего дома, хоть и машина у него и не красная. И тогда он купит куклу и принцесское платье и много мороженого. И у нас с ним это будет секрет, как у взрослых. Вот только девочка еще капризничает, не принимает отказов и самостоятельных решений. И когда она подходит к отцу, чтобы поиграть, он только отмахивается: «Ника пойди пока сама, ты что не видишь, что взрослые разговаривают?» На девочку нельзя положиться и с ней нельзя хотеть партнерских отношений. А отношений с ребенком может желать только отъявленный псих. Папочка, которому нужно постоянно получать подтверждение своей значимости и тот, кто никому не доверяет и все держит под контролем.
Вероника вздрогнула то ли от порыва вечернего ветра, то ли от воспоминаний про Толика. Толика, который задаривал ее подарками и носил на руках. Да, того Толика, от которого она бежала без оглядки после двух недель в Доминикане. Просто по пути из Борисполя вышла на одном из бесконечных светофоров с ручной кладью. В тот же день сменила номер и съехала с квартиры. А про оставленный чемодан в багажнике его черного «Прадо» даже не вспоминала.
«А может девушка?» – Ника примеряла слова, как вечерние платья. Девушка – это же сама хрупкость и нежность. И уже первая сексуальность и даже любовь. Такая чистая, на всю жизнь. Когда за руки до рассвета и песни на стену в соц сетях. И бесконечные статусы «все сложно». Но ведь девушка – это как первые тюльпаны в марте. Они такие яркие, уже почти распустившиеся. Все хотят их принести домой и насладиться. Но когда снимаешь набивший оскомину целлофан, то они распадаются в разные стороны в поисках опоры. И оказывается, что в них еще нет своей силы и стойкости, своего мнения и самоценности. А есть только эта обертка из родительского воспитания, прочитанных цитат великих людей и мнения подруг. Девушки – они же девственницы, у которых нет опыта в жизни. Нетронутые и чистые во всех житейских аспектах. Они делают первые шаги во взрослом мире. У них все такое контрастное черно-белое. Всегда – никогда. Ромео и Джульетта. Жизнь или смерть. Девушки еще не видят оттенков и полутонов, не могут оценить нюансы. Им хочется быстрее добраться к цели и нет понимания, как это – наслаждаться в пути. Так неужели мне хочется, чтобы меня считали девушкой? Такой юной незрелой нимфой? Это в мои-то тридцать с хвостиком. Вероника боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть череду новых неожиданных мыслей. Где-то завыла сирена то ли скорой то ли пожарной, и она вспомнила Николая. Он был ее героем – спас ее от позора на кассе супермаркета, когда выяснилось, что она забыла кошелек в другой сумочке. «Позвольте я рассчитаюсь за вас, а вы мне все обязательно вернете. И да, я не потерплю отказа! Негоже такой красивой девушке расстраиваться по пустякам». Эх, это было как в кино. Кто бы не растаял? Через пару месяцев она даже переехала в его холостяцкую квартиру, которая была всего в квартале от ее новостройки. Это оказалось очень кстати, когда она перевозила обратно свои вещи спустя полгода. Причин было две: ревность и контроль. Но последней каплей стало то, что Николай купил ей противозачаточные. Неужели презервативов недостаточно? На что он ответил, что нужно перестраховываться, ведь ему проблемы не нужны. Именно так. Проблемы. Сейчас Ника очень спокойно вспоминала этот разговор. И это было даже странно. Хотя все оказалось честно: с девушками не заводят семью и не знакомят с мамой. Их впечатляют, показывают друзьям и учат жизни. А еще, конечно, опекают, немного журят и улыбаются так снисходительно, когда они высказывают свое мнение.
Вероника глянула на часы – почти полночь.
«Пожалуй, нужно еще немного вина», – подумала она, но, проходя через комнату, бросила взгляд в огромное, во весь рост зеркало. Остановилась и начала вглядываться в отражение. Мысли плыли по кругу, но похоже вышли на новый виток спирали.
Только женщина способна зачать и выносить. Родить и воспитать. Создать из ничего с поддержкой настоящего мужчины. Бизнес, ребенка, картину, цветок, дом… Да что угодно. Только целостная женщина способна вдохнуть жизнь.
Вероника поставила бокал и начала расхаживать по комнате. Это всегда ей помогало думать. «Ну хорошо, пусть так. Пусть у меня не самый лучший пример женщин был перед газами. Но ведь есть в мире женщины, которые созидают и создают, которые восхищают и вдохновляют!» Перед Никой начали возникать образы Моники Белуччи и Мерил Стрип, Людивин Санье и Катрин Денев. И даже Анджелины Джоли и нескольких подруг самой Вероники. «Вот! Вот какой женщиной я хочу быть! Той, что будет верить в себя и любить мир! Такой, которая может купаться обнаженной, флиртовать и весело шутить. А еще воспитывать детей в любви и наслаждаться едой, сексом и тишиной. Той, что ценит друзей, уважает своего мужчину и любит жизнь, которую проживает!»
В этот момент Веронике захотелось сбросить одежду, и она отшвырнула любимое платье, будто это была рубаха из крапивы, как в любимой сказке ее детства. Вероника смотрела на женщину в зеркале и не узнавала ее. Она рассматривала незнакомку с интересом. Та касалась своих рук, гладила волосы и бедра, обнимала себя за плечи.
«Я – женщина», – сорвалось с губ Вероники. Сначала голос звучал неуверенно, и слова почти не были слышны. Но она продолжала говорить не останавливаясь, с каждым разом все громче и увереннее. И энергия наполняла ее тело от самых кончиков пальцев до кончиков волос. И вдруг Ника поняла, что ей нужно танцевать. Зачем? Этот вопрос даже не звучал. Просто телу важно начать двигаться в этих новых вибрациях, встроить их, прочувствовать каждой клеточкой. И она просто начала. Такой себе спонтанный древний танец. А музыка – музыка звучала у нее внутри. Теперь она точно знала свой ритм и отдавалась ему всем сердцем.
А за окном на перилах сидели двое: девочка лет пяти в розовом платье и короне и девушка в футболке с портретом Бритни Спирс и рваных джинсах. Они держались за руки.
— Теперь все будет хорошо? – спросила малышка.
— Я абсолютно в этом уверена, – ответила ей девушка. Третье к ряду затмение сделало свои дело. Еще одно рождение состоялось, и звезды начали сыпаться с темного бархата неба. Самое время праздновать!