Весенняя легкость

Весна — время легкости и надежды, обновления и мечтаний. А какие же обновления без воспоминаний и анализа? Ведь будущего нет без прошлого, а без фундамента «вчера» не построить дом «сегодня» и «завтра».

В первый день весны вспомнилась книга с легким названием, но довольно непростым сюжетом — «Невыносимая легкость бытия» Милана Кундеры.

Милан Кундера  — современный французский писатель чешского происхождения. Родился в 1929 году в г.Брно (Чехословакия), с 1975 г. живет во Франции. Пишет на чешском и французском. Автор романов, сборника новел «Смешные любови», пьес, эссе, поезии. Активно участвовал в революционных событиях в Чехословакии

 

 

 

Существуют книги, которые перечитываешь много раз, каждый — открывая что-то новое, раньше незамеченное. Думаю, такие книги есть у каждого. Есть несколько и у меня. Недавно к списку добавилась «Невыносимая легкость бытия» Милана Кундеры. Читала ее лет 15 назад. Тогда она оказалась созвучной страстям, что бушевали в моей жизни, и где-то там фоном — события в Чехии 1968 года. Потом неоднократно натыкалась на письменные и устные отзывы, упоминания этой книги, всегда соглашаясь: «Да, знаю, читала конечно». Решив перечитать, ужаснулась от той документальной правды о событиях 1968 года, которую так легко и ненавязчиво рассказывает автор. Ужаснулась, потому что все эти прослушивания, преследования, аресты и военное вторжения были совершены страной, в которой я родилась. И это — не сталинские времена, а 70-годы, годы моего поколения. То есть — я себе спокойно росла в моем счастливом пионерском детстве, а в Чехию в это время были введены войска, людей преследовали за их взгляды. Да, сейчас я знаю, что этого всегда было в избытке и внутри страны, но военные действия в соседней стране — это же совсем другое дело! И как бы автор легко и спокойно не рассказывал о судьбе своего героя Томаша, я понимаю — это трагедия человека, который не мог реализоваться профессионально. Просто потому, что он хотел заниматься своим делом — не поддерживать режим и не бороться за него — просто жить и заниматься тем, что он умеет — лечить людей. А сколько таких искалеченных судеб? А сколько пропали в тюрьмах?

Мастерство автора в том, что он не выпячивает эту трагедию, не смакует подробности, но постоянное упоминание о танках на улице мирного города, о невозможности говорить то, что думаешь, о невозможности пересечь границу — жизнь внутри страны как в резервации — острее подчеркивает проблему.

Присутствует в тексте и женская трагедия. Судьба Терезы. Трагедия недолюбленности. Уходящая своими корнями в детство, в жизнь с сумасшедшей матерью. Тереза — как ребенок, ищущий заботы и тепла. Сбежав от матери, она нашла это у Томаша. А потом всю жизнь боролась с его изменами. С его нелюбовью. Переживая бездетность, Тереза все свои незатребованные чувства отдала собаке, и эти страницы, описывающие последние дни и смерть собаки от рака, полны трагичности (при всем моем равнодушии к животным — я плакала!).

С того пятнадцатилетней давности прочтения мне понравилось авторская классификация:

«Нам всем нужно, чтобы на нас кто-то смотрел. Нас можно было бы разделить на четыре категории согласно тому, под какого рода взглядом мы хотим жить.

Первая категория мечтает о взгляде бесконечного множества анонимных глаз, иными словами – о взгляде публики...

Вторую категорию составляют те, кому жизненно необходимы взгляды знакомых глаз. Это неутомимые устроители коктейлей и ужинов. Они счастливее людей первой категории, ибо те, когда теряют публику, испытывают ощущение, будто в зале их жизни погасли лампы...

Затем существует третья категория, это те, кому нужно быть на глазах любимого человека. Их положение столь же небезопасно, как и положение людей первой категории. Однажды глаза любимого человека закроются, и в зале наступит тьма ...

И есть еще четвертая, редчайшая категория; эти живут под воображаемым взглядом отсутствующих людей. Это мечтатели...»

Единственное впечатление, которое осталось с того прочтения — это отнесение себя к третьей категории. Мне по-прежнему важно, чтобы меня любили. Но сейчас едва ли не больше я сама являюсь теми глазами любящего человека, который смотрит на своих детей.

Уверена, что еще не раз вернусь к этому тексту. Там много всего — документальности и художественности, автобиографичности и мемуарности, философичности (одни только размышления автора о Боге чего стоят!), оригинальности стиля — когда автора время от времени смотрит со стороны на своих героев, абстрагируется от них, уходя во всевозможные размышления.

Словом, непростая легкость в этом тексте, но он стоит вашего внимания!